Невероятная доктор Белль и Повелитель драконов

Стало вдруг любопытно и я продолжила тихо наблюдать за несуразной парой.

Фигура монаха почти сливалась с тенями в полумраке комнаты, лишь серебряный амулет со змеёй тускло поблескивал в свете свечей. Лекарь не выказывал ни нетерпения, ни жадности – его жилистые руки были степенно сложены на выпирающем животе, а в глубоко посаженных карих глазах читались смирение и усталость после тяжких трудов на ниве целительства.

Незнакомка вынула из многочисленных складок своего платья чёрный увесистый мешочек и протянула мужику, тот привычным движением принял характерно звякнувшее подношение и ловко спрятал, будто и не было.

– Благодарю, леди Элисон. Молитесь денно и нощно. Я вернусь так скоро, как смогу, – слегка поклонился отец Томас, подхватил со стола потёртую временем сумку и, не оборачиваясь, вышел вон, тихо прикрыв за собой дверь.

Я же снова закрыла глаза, голова вдруг закружилась, накатила дикая слабость. А ещё растерянность и страх: что это за игра воображения? Это явно не палата в больнице…

Слуха коснулось шуршание многослойной ткани, и вот та самая незнакомка коснулась ладонью моих волос, ласково погладила и негромко сказала:

– Живи, моя девочка. Белла, просто живи.

Итак, я Ирина Михайловна Шмелёва, главврач хирургического отделения крупной больницы, необъяснимым образом оказалась в теле Изабеллы Элисон, дочери барона Мортимера Элисона и его прекрасной супруги Джульетты.

Как только я смогла себя ощупать, поглядеться в зеркало и убедиться в смене тела, то испытала шок. Ни с чем не сравнимое душевное потрясение. Потому первые дни после этого ошеломляющего открытия я провела в оцепенении, бездумно глядя в одну точку и пытаясь осмыслить случившееся.

Сначала накатило отрицание, затем гнев на судьбу-насмешницу, после чего я пыталась торговаться сама с собой, борясь с глухой тоской по дому, родным и любимейшей работе.

Затем нагрянуло тяжкое смирение. А с принятием новой реальности, я чётко осознала – всё это не бред, не сон, не… и ещё много раз не.

Моя новая мама, леди Джульетта, являла собой воплощение доброты и заботы – и это не могло не радовать. Будь иначе, чисто психологически я бы долго не выдержала. Она часто навещала меня, тихо читая романы о рыцарях и трепетных леди, а я больше молчала, изредка что-то шепча в ответ или просто делая вид, что дремлю. Окружающие меня люди говорили на английском, чертовски сложном, непривычном, но тем не менее, как бы удивительно это ни звучало, я понимала абсолютно каждое слово.

Священник отсутствовал около недели, но вскоре вернулся с неизменным намерением провести очередное кровопускание – процедуру, от которой, вероятно, и скончалась прежняя Белла – либо же настойчиво предлагал поставить клизму. За немалые деньги, разумеется. Лишь благодаря Джульетте он так и не добрался до моего скелетоподобного тела и уходил ни с чем, бормоча слова о том, что Господу виднее, а его устами глаголит именно он.

– Отец Томас, думаю, более нет нужды приходить к Изабелле, она совершенно точно идёт на поправку, – когда лекарь заявился ко мне в опочивальню в очередной раз, графиня не выдержала. – Так что не тратьте на нас своё драгоценное время. Всего вам доброго, – и та-ак строго поглядела в глаза монаха, что тот чуть растерялся, но быстро взял себя в руки и выдал: