Почему мы помним. Как раскрыть способность памяти удерживать важное

Там, в психологической лаборатории местного университета, репортер встретился с молодым ученым Александром Лурией – одним из будущих основателей нейропсихологии. На протяжении тридцати лет Лурия проверял, изучал и тщательно документировал выдающиеся способности Шерешевского мгновенно запоминать выдуманные слова, сложные математические формулы, даже стихи и тексты на незнакомых языках. Мало того, что Шерешевский мог спустя много лет в точности вспомнить всю информацию, он еще и помнил, как был одет Лурия в день той или иной проверки. В классическом труде 1968 года «Маленькая книжка о большой памяти. Ум мнемониста»[108] Лурия писал: «Приходилось признать, что объем его памяти не имеет ясных границ».

Лурия связывал выдающиеся способности Шерешевского с редким расстройством под названием синестезия: каждый стимул, приходящий по любому из сенсорных каналов, запускал все остальные чувства. Шерешевский чувствовал слова на вкус, видел музыку, обонял цвета – на его восприятие влияло даже звучание слов. Он рассказывал, как спросил продавщицу в киоске, какое есть мороженое. Что-то в звуке голоса, которым она ответила «Пломбир!», вызвало у него образ углей и черного шлака, сыплющихся у нее изо рта, и есть ему резко расхотелось. Связь между мирами, созданными в его сознании, и миром, где он жил, была столь сильна, что Шерешевский мог ускорять свое сердцебиение, лишь представив, как бежит за поездом. Он мог повышать температуру одной руки и понижать температуру другой, представляя, как кладет одну на раскаленную плиту, а другую – на глыбу льда.

Особенности чувственного мира Шерешевского распространялись и на его воображение, позволяя ему формировать отчетливые воспоминания, устойчивые к интерференции. Журналист New Yorker Рид Джонсон, который десять лет изучал случай Шерешевского, описывал его способности привязывать любую, самую заурядную информацию к выдуманным историям, которые он мог впоследствии припоминать и, словно по следу из хлебных крошек, находить по ним путь к нужным данным[109]:

Его воспоминания были столь прочны и длительны, вероятно, в силу его способности создавать сложные мультисенсорные мысленные образы и располагать их в воображаемых местах или сюжетах: чем ярче образ и сюжет, тем глубже он укореняется в памяти.

В поздние годы, когда Шерешевский стал на публику исполнять невероятные трюки памяти за деньги, в дополнение к природным способностям он освоил и технику, знакомую современным мнемоспортсменам, таким как Скотт Хэгвуд или Янджаа Уинтерсоул. Судя по всему, он скорее открыл для себя этот метод самостоятельно, чем обучился ему, но техника напоминала метод локусов. Когда нужно было запомнить последовательность слов или чисел, он представлял их в виде букв и цифр, расположенных в знакомой схеме – скажем, на московской улице – и отправлялся гулять по бескрайним мысленным мирам.

Соломона Шерешевского часто приводят как пример человека с выдающейся памятью, но разгадка его необыкновенных способностей кроется в силе воображения. Десятки лет исследований Лурии показывают, насколько глубока связь памяти с воображением, лежащая в основе запоминания у каждого из нас. В этой главе мы рассмотрим, как особенности формирования воспоминаний могут уводить нас слишком далеко от действительности, но разжигают наше воображение, суля безграничные возможности.