Никитич. Дело о потерянном муже
– Ага, – вроде как уже и не ему кивнул Никитич.
Колька пошел к лестнице, что уходила к потолку с закрытой веранды, а Андрей вернулся в дом.
Пока они с Колькой болтали, няня строгого режима успела занести малышню…
Двоих.
Те, что спали, решили, что пора подкрепиться, а тот, что улыбался родителям в окошко, наконец уснул.
Марийка, конечно, чай заваривать не стала, уселась на диване, подперев малышей подушками, смешно пристроила их у себя подмышками.
Никитич сел напротив и замер, любуясь…
– Чего смотришь? – недобро спросила его жена.
– Восхищаюсь тобой, – совершенно искренне отозвался майор. – Городские бабы и одного кормить не хотят, сразу же смеси покупают, а ты вон двоих, – на лице майора расплылась широкая улыбка, – одновременно!
– Так я бы и рада не одновременно, да ни один, ни второй ждать не хотят! – фыркнула Марийка, но лицо ее чуть порозовело.
Было видно, что слова мужа ей приятны.
– Ты моя героическая жена, – прошептал майор, сел на диван рядом с Марийкой. – Что, карапуз, – улыбнулся он тому пацану, который был с его стороны, – вкусно тебе? – малыш нахмурился, глядя на отца, и сосредоточенно заработал щеками. – Кормись! – майор аккуратно тронул кончик носика. – Я пока вам свое место уступлю!
Тут уж Марийка не выдержала! Все ее попытки изобразить возмущение или обиду пошли прахом. Она весело засмеялась, стараясь не стряхнуть сосунков, обернулась к мужу…
– Чего это ты вернулся такой ласковый? – посмотрела на него строго.
– Да вот думаю, – вздохнул Никитич.
– О чем думаешь? – вскинула бровь Марийка.
Никитич помолчал, пожевал губы.
– Тебе чаю сделать? – повернулся к жене. – С молоком?
– Вот только не говори мне, что ты с таким лицом о чае думаешь! – всплеснула руками Мария, все же стряхнув с себя одного из сыновей.
Пацан скривился, икнул, но к груди больше не потянулся. Наелся, видимо.
– Давай, – подхватил сына майор, поднимая его столбиком. – Да не о чае, – он снова замолчал. – Я про Кирюху думаю…
– И что ты про Кирюху думаешь? – в голосе Марийки звучало возмущение.
Очень уж свеж в памяти был разговор про бардак, крик и четверых детей, от которых любой сбежит.
– Думаю, что ты вот Аньку знаешь, – начал рассуждать майор, – и говоришь, что не мог Киря сбежать, – он кивнул своим мыслям, не глядя на Марию. – Колька самого Кирю знает и тоже говорит, что не мог тот сбежать, – майор поджал губы. – Ерунда получается, – тут он наконец посмотрел в глаза Марие. – Человек пропал, выходит.
– Ну наконец-то! – выдохнула Марийка, как учитель, который растолковал нерадивому ученику сложный урок.
– Да, – поджал губы Андрей. – Ну… Сегодня уже поздно, а завтра зайду к Аньке потолковать, – он качнул головой. – Что-то странное…
– Зайди, – согласилась Мария, – дело нужное.
– Да, Марусь, – обернулся к жене майор. – Я подумал, раз ты не хочешь няню, давай я с Михалычем договорюсь, чтобы я вроде как в отпуск длинный ушел… Ну буду там пару раз в неделю выезжать…
– Ой, да бог с тобой! – выдохнула Марийка. – Куда ж тебя, сыщика моего, в четырех стенах закрывать! – улыбнулась она. – Ты ж сам с ума сойдешь и меня сведешь! – тут она отвела глаза, поджала губы. – Пусть няня, – вздохнула. – Не так уж и плоха эта домомучительница.