Песнь Сорокопута. Да здравствует принц!

Мужчина, крупный, с туповатой физиономией – штампует их, что ли, мистер Эн, – как раз вошёл в бар, огляделся, и – нужно отдать ему должное – полностью проигнорировал девушку на сцене. Небось мистер Эн так крепко взял всех за яйца после гибели Жака и его людей, что им даже не придёт в голову мысль поглазеть на голую танцовщицу во время работы.

Подойдя ближе, он просканировал взглядом посетителей – я опустился на корточки, как будто потерял что-то на грязном заплёванном полу. Оставалось только надеяться, что он не остановится напротив сцены, иначе, стоит подняться, как я попаду ему прямо в руки.

Когда стихли последние аккорды песни – что-то громкое, хаотичное, бьющее по мозгам, – девушка попрощалась и убежала со сцены, стыдливо прикрыв обнажённую грудь, как будто секундой ранее не демонстрировала её, заводя местную публику. Я не был готов к тому, что толпа начнёт моментально рассасываться, перетекать в сторону барной стойки. Отвернувшись от здоровяка, я попытался спрятаться за тем самым пьяным типом, когда кто-то грубо схватил меня за шкирку и приподнял, заслонив от преследователя.

– Надевай, – приказал твёрдый, не терпящий возражений голос. Я не сразу сообразил, к кому обращаются, но тут на меня кое-как напялили бесформенную шапку.

– Какого… – негодующе бросил я и посмотрел на того, кто посмел так со мной обращаться, – чёрта…

Я испуганно отшатнулся, узнав его. Люмьер Уолдин в огромной куртке, в шапке, скрывающей светлые волосы, стоял напротив, удачно загородив меня от здоровяка.

У Скэриэла была толстая увесистая папка на Люмьера. Некоторое время и я следил за ним, но ничего интересного не накопал. Скэриэл сказал тогда, что я должен быть с Уолдином начеку.

Чистокровный, не теряя времени, приобнял меня за плечи, притянул ближе, натянул шапку мне до носа и, смеясь, потащил в сторону выхода, словно мы два пьяных приятеля и собрались кутить в другом месте. Я неуклюже попытался вывернуться, но он лишь крепче схватил меня. Шапка закрывала весь обзор, так что я одновременно мечтал высвободиться из стального захвата чистокровного и не споткнуться на ровном месте.

– Он сейчас не смотрит, – прошептал Люмьер мне на ухо, не давая отстраниться, – так что будь паинькой и надень ещё вот это.

Приподняв шапку, я заметил, как он схватил с ближайшего стула чей-то плащ и накинул мне на плечи.

– Почти твой размерчик, – ухмыльнулся чистокровный. Здоровяк всё ещё маячил где-то рядом, и мне не хотелось своей вознёй привлечь его внимание.

Почти? Плащ был мал в плечах, мои ручищи нелепо выглядывали из-под коротких рукавов. Кажется, Уолдин стащил его у какой-то девушки, – от ткани приятно пахло духами. Я не знал, что злит больше: слежка или то, что чистокровный ведёт себя так, словно я его собственность. Уверен, выглядел я крайне нелепо в чужой шапке и женском плаще. Как хорошо, что вся эта заварушка началась не в Центральном районе.

Из-под носа у какого-то зеваки чистокровный стянул длинный зелёный шарф и надел мне на шею – вишенка в моём образе.

– Что ты делаешь? – возмутился я, на ходу пытаясь не запутаться в пуговицах плаща. От шарфа несло дешёвыми сигаретами.