Витязь. Змеёныш

Ну что сказать, вся охота заняла чуть больше двух часов. Схватка уложилась в какие-то пару-тройку минут. Вряд ли больше. Зато разбираться с последствиями мы закончили только глубокой ночью, успев при этом взбодриться с помощью «Восстановления», по ходу перекусив и немного вздремнув.

В доме едва нашлось достаточное количество тары для консервации всех трофеев. Признаться, я удивился данному факту ещё в прошлый раз. Понимаю, что Нефёдовы давно собирались заняться охотой, но стекло достаточно дорогой товар, а уж банки для консервации ещё и специфичный. Семья же Лены едва сводила концы с концами.

Как выяснилось, Владимир Сергеевич однажды обнаружил останки погибшей охотничьей артели. Повозки не представляли интереса для тварей, а потому так и остались нетронутыми. Разве только одну из них опрокинули, ну и лошадей сожрали, ясное дело. Что-то разбилось, но в основном тара уцелела, чего не сказать о содержимом. Без подпитки консервирующих рун все трофеи пришли в негодность, но сами контейнеры сохранились…

– Лена, я хотел… – начал было я, когда мы на следующий день вышли прогуляться в садик под ласковым мартовским солнышком.

– Погоди, – оборвала она меня.

Я послушно замолчал, старательно глядя мимо неё. Говорят, что женщины чувствуют, когда с ними хотят заговорить о расставании. Враньё. Мужчины понимают это ничуть не в меньшей степени. Это знает любой, кого по-настоящему бросали. Ничего ей не обещал, но смотреть в глаза отчего-то не могу. Не отпускает меня чувство вины, хоть тресни. Словно предаю её. На деле же жизнь есть жизнь, и пути-дорожки самых неразлучных друзей и искренне любящих сердец зачастую расходятся навсегда.

– Значит, то, что ты ухаживаешь за княжной Зарецкой, правда? – наконец произнесла она.

– Правда.

– Ты сам за ней ухаживаешь или не смог отказать столь влиятельному роду?

– Лена, я никогда не врал тебе.

– Я знаю. Но ты не ответил на мой вопрос.

– Я сам принял решение после того, как погиб её жених. Чем руководствуется она, не знаю. Сомневаюсь, что воспылала ко мне нежными чувствами, однозначно тут холодный расчёт. Но как ты сама же говорила…

– Я помню, что говорила о браке по расчёту, – глубоко вздохнув и, как видно, борясь с комом в горле, произнесла она.

– Прости.

– Тебе не за что извиняться. Это матушка просила расставить точки?

– Зоя Павловна ни о чём меня не просила. Просто я и сам вижу, что уже давно тебе не безразличен…

– Не безразличен? Никита Григорьевич, а вы, как я погляжу, излишне самонадеянны. Полагаете себя неотразимым, коль скоро вас не отвергла сама княжна? Не хотелось бы вас разочаровывать, но я не питаю к вам никаких чувств. Дружба – да, взаимная выгода – и снова да, но романти́к… Вот уж чего и близко нет.

– Тем лучше. Во избежание кривотолков я вынужден прекратить наше сотрудничество. И в этой связи не могла бы ты вернуть мне мою карту? Если княжна Ольга узнает об этом, то я могу быть неправильно понят.

– Боишься, Ртищев?

– Опасаюсь беспричинных осложнений, – возразил я.

– Вот твоя карта. Что до твоей доли…

– Я заберу только сферу двуглава. Остальное остаётся вам.