Бывшие. Дети (не) от Босса
Хм… Осматриваю сильно просевшую траншею. Умная мысль. Грунта здесь ушло бы “камазов” десять, если не больше. А так… Река, мост, пруд… Романтика!
– А там что?
Мы спустились по тропинке и стало видно дальний угол двора. На земле красуется здоровенное серое пятно.
– Там цемент перевернули! – бодро рапортует Сашка.
– В смысле?
Я аж замираю. Мне ничего такого не докладывали. А вот… Так. Дай вспомню. Что-то было про перенос парковки.
– А там водитель дурак был, – комментирует Лешка, – все разлил!
– А мама сказала не убирать. Убирать дорого. Мама сказала парковку сделаем! Потому что, если там машины бросать, – Сашка машет рукой в ту сторону, где изначально планировали заезд, – то они всегда грязные будут! Трактор с поля идет, вечно пылит!
Смотрю на цементную площадку, оцениваю… Да. И от окон подальше. Если я не ошибаюсь, это изначально было отмечено, как зона для активного отдыха. Но эта зона сама собой переехала ближе к воде. Тут и площадка приятнее, и… Речка вот эта…
В общем…
Так!
Надо-ка познакомиться с этой Мариной, как ее… Похоже, действительно находка!
– Гоша! – вырывает меня из мыслей голос одного из парней.
Оборачиваюсь, вижу, как гусь удивительно быстро чешет к воде.
– Гоша, не с этой стороны, тут трубы! Зацепишься!
Точно! Блин! Тут же должны стоять системы аэрации.
Но, ко всеобщему счастью, гусь ловко обходит все препятствия и гордым белым лайнером плюхается в воду!
Замолкаем, даже замираем все трое. Красив, зараза! Любому лебедю фору даст!
– Классно ему, – тяну завистливо.
– Ага! Он любит! – любящим голосом отзывается тот, что помельче, Леша. – Всегда даем ему поплавать!
– Часто тут бываете? – спрашиваю мальцов.
– Ага! – улыбается Сашка. – Тут красноперка ловится!
.
Марьяна
– Дядь Петь, дай помоложе! – вымаливаю у своего соседа индоутку.
Не продает свежий выводок. Говорит, не откормлены еще.
– Малы они! Мяса на них нет! Бери взрослую!
– Дядь Петь, нам большого начальника кормить! Взрослую в печке томить часа три! Дай утенка! Я тебе как за взрослую заплачу!
– Ух… – качает головой сосед, но я чувствую, что он уже почти согласился, строю жалобные глазки, складываю ладошки. – Ну ладно! Иди! Выбирай!
Вздыхаю.
За пять лет жизни в деревне я к этому так и не привыкла.
Выбрать птицу – это пойти во двор и поймать понравившуюся.
– Только шею ей сам свернешь! – кошусь на старика.
– Да куда ж тебя девать такую нежную! – фыркает, скрывая умиление.
– Марьяна!
Ой, Севка.
– Марьяна! – подбегает к забору Всеволод Петрович. – У тебя ж в том месяце проверка была?
– Какая проверка?
Перебираю в уме, жилинспекция, пожарные, сельхознадзор…
– Да опека, будь она неладна!
– Опека? – чувствую, что бледнею. – Была.
– Ты дома была? Или где?
– В отеле мы были, – по спине пробегают неприятные мурашки. – Две женщины к нам туда пришли, долго общались, вроде хорошо все было.
– Хорошо-то хорошо, но вот они написали, что условия жизни детей не определены!
– Сев, а что это значит? – не хочу, но голос мой звучит жалобно.
– А это значит, что государству не понятно, как живут твои дети! – Севка упирает руки в бока. – Ты вот где умная, а где!..