Правильный лекарь 6
– Ты чего это так напрягся? – удивлённо посмотрел на меня Обухов. Потом удивление на его лице сменил подозрительный взгляд. – Это же всего лишь блокнот, что не так? Или ты с ним уже знаком?
– К сожалению, да, – пробормотал я, победив наконец ком в горле. – Этот блокнот и находящийся в нём серебряный амулет мне подарил в своё время Андрей Боткин. И я, насколько мне подсказывает изменившая мне память, носил этот амулет до той самой злополучной травмы, чтобы ускорить своё магическое развитие.
– То есть ты, не послушавшись отца, который изначально был категорически против такого варианта развития событий, пользовался этим амулетом, приняв его у Баженова?
– Почти у Баженова, – вздохнул я. – Я же говорю, этот амулет мне дал Андрей, а вот золотой – князь Баженов.
– Ясно, – сказал Степан Митрофанович и открыл блокнот так, чтобы стало видно амулет. – Я так понимаю, что написанные здесь подробные инструкции ты не читал. Иначе не был бы так негативно настроен к этой вещице. Так вот ты почитай, изучи, и, если сестра не будет возражать против его ношения, отдашь ей.
Обухов подвинул закрытый блокнот ко мне. Скрепя сердце, я сгрёб блокнот со стола и положил в портфель. Дома буду изучать инструкцию с гораздо большим усердием, чем раньше инструкцию по сборке тумбочки из “Икеа”.
– Я вот всё жду, когда вы мне расскажете о самом главном событии, – решил я сменить тему и напомнить Обухову об утренних событиях. Наверняка ведь хотел со мной об этом поговорить, когда подходил после заседания коллегии. – А вы всё молчите на эту тему.
– Ты про Захарьина что ли? – рассмеялся Обухов. – Мне уже стало интересно, спросишь ты или нет. Ну с этим нехорошим человеком, которого я столько лет терпел под своим крылом и ничего не мог с этим поделать, сегодня разобрались окончательно. Всплыли и ещё кое-какие делишки, кроме того, о чём было упомянуто утром на заседании коллегии, и особенности преподавания предмета в институте и потом своим последователям. От работы в клинике и от всех учебных процессов он отстранён официально. А ещё на него заведут дело по поводу злоупотребления должностными полномочиями, негуманного отношения к пациентам, ученикам и что-то там ещё. У нас он больше не работает. В лучшем случае сможет работать лекарем в лазарете при рудниках в Сибири. Так что можно сказать, что он уже почти в ссылке.
– Его заключили под стражу? – решил я уточнить.
– Не совсем, – покачал головой Обухов. – Пока домашний арест. Дальше будет видно.
– Как Гааз на это всё отреагировал?
– Да пока тише воды, ниже травы. Ходит убитый, словно у него мама второй раз умерла, – махнул рукой мэтр. – Ничего, придёт в себя, адаптируется, будет шёлковый. На счёт того, что он тебе сможет чем-то помешать, даже не думай, выбрось из головы.
– До свидания, Дмитрий Евгеньевич! – выйдя из кабинета главного лекаря, я кивнул секретарю. – Всего доброго вам.
Челюсть секретаря чуть не отделилась от головы и не покатилась по полу. Кажется, он был растроган от того, что я наконец назвал его по имени.
Сделав шаг с крыльца больницы, я придержал шляпу и взглянул в ясное ночное небо. Свет городских фонарей мешал увидеть мириады звёзд, но до тех, что всё-таки пробивались сквозь множество помех, казалось можно было дотянуться рукой. Что самое странное, было не особо морозно, можно и на коньках покататься. Я позвонил Насте с таким предложением, она охотно согласилась.