Токсичный

Я мысленно повторяю этот список, пока он, поворачиваясь, опирается на одну руку, а затем, снова рыча, ложится на бок. С облегчением вздохнув, я накрываюсь простыней. Я уже давно потеряла способность испытывать стыд, когда речь заходит о Вике, но в глубине души какая-то часть меня все еще хочет убежать и спрятаться.

С удовлетворенным стоном он наконец откидывается на спину и проводит своей большой рукой по моему животу.

– Тебе следует принять душ, – говорит он. – Ты дерьмово выглядишь.

Еще один из его не слишком утонченных подколов.

Я стараюсь сдержать свой гневный ответ и соглашаюсь. Однако Вик, по-видимому, уже не обращает на меня внимания, он улавливает аромат кофе, что доносится из кухни. Когда Вик встает со своей стороны кровати, мое дыхание и сердцебиение успокаиваются. Я начинаю считать секунды до того момента, когда смогу продолжить свой день, даже если завтра утром мне придется пережить все это заново.

Вик неспешно направляется к стулу, стоящему у письменного стола, берет свой халат и накидывает на плечи. Не произнеся ни слова, не оглянувшись и даже не побеспокоившись о том, что я так и не кончила, он выходит из спальни и исчезает в коридоре.

Спустя несколько мгновений я уже слышу, как открываются дверцы кухонных шкафов, звон чашки, которую поставили на столешницу, и то, как Вик наливает кофе. Я стараюсь отвлечься от неприятных ощущений и иду в душ. Горячая вода не приносит облегчения – она лишь смывает пот, который успел впитаться в кожу. Никогда не понимала людей, которые считают, что душ может сделать их чище. После него я ощущаю себя такой же грязной. Не всю грязь можно смыть водой и мылом.

Надев серую медицинскую форму, я высушиваю свои длинные прямые темные волосы феном, а затем собираю их в строгий пучок на затылке. Я наношу консилер только на светлые синячки, которые появились под глазами, и тушь на ресницы скорее по привычке, чем из заботы о своем внешнем виде. Чем меньше макияжа, тем лучше. Последнее, что мне нужно, – это привлекать внимание Вика или кого-либо еще. Я научилась быть незаметной.

Отдышавшись, я отворачиваюсь от зеркала и иду на кухню, где мой муж уже сидит за столом. Перед ним лежит газета, а рядом – чашка с кофе, от которой поднимается пар. Это обычное утро, почти идеальное, настоящая американская мечта. Не хватает только детей и золотистого ретривера. Я наливаю кофе в термос и беру банан, чтобы хоть немного утолить голод.

– Хорошего рабочего дня, – говорю я, слегка наклонив голову, и прохожу мимо Вика к двери, но он останавливает меня.

Положив руку мне на плечо, он подставляет щеку, и я отвечаю поцелуем.

– До встречи за ужином, – говорит он, предостерегая меня о том, что может случиться, если я задержусь на работе.

Ужин должен быть подан ровно в шесть часов, согласно утвержденному меню. Возможность выбора блюд для меня не имеет значения, я уже давно не получаю наслаждения от еды. Это лишь один из аспектов моей жизни, который Вик контролирует.

Отпустив меня, Вик вновь погружается в чтение газеты. Я же выхожу через боковую дверь, которая ведет в гараж. На дворе уже февраль, и холод, словно ледяные пальцы, проникает под мою куртку. В спешке покидая дом, я забыла перчатки. Я не хочу возвращаться, поэтому открываю дверь машины онемевшими пальцами.