Секрет мэра Громова. В постели с врагом

Клитор пульсирует, требуя ласки. Сердце работает на максимальной скорости, норовя выскочить из груди. Я даже чувствую, как на коже собираются капельки пота, которые медленно стекают по позвоночнику, растворяясь в махровой ткани полотенца. А те, которые не успевают скатиться вниз, Александр ловит своими пальцами.

Одной рукой он поглаживает спину, собирая пальцами мурашки, а второй поддерживает мой затылок, потому что я уже практически готова упасть к его ногам.

Разве можно испытывать такие ощущения во взрослом возрасте? Разве можно вообще так целовать, как это делает он? Полностью отключая здравый рассудок и оставляя только органы чувств, которые я совершенно теперь не контролирую.

Еще один стон вырывается из моего рта. Александр на мгновение отстраняется, позволяя мне сделать быстрый вдох, а потом снова обрушивается на мои губы своими.

Боже, это не поцелуй, а нежное, трепетное изнасилование моего рта и силы воли.

Внезапно я чувствую грудью вибрацию. Распахиваю глаза. Громов всего на секунду отрывается от меня, чтобы сказать:

– Просто игнорируй.

А потом снова целует.

Что я должна игнорировать?

Вибрация раздражает, но за туманом похоти я не понимаю, откуда она исходит. И только спустя несколько секунд, когда она прекращается, я понимаю, что это был телефон Александра. Судя по всему, спрятанный в кармане пиджака.

Стоит мне только расслабиться и погрузиться в очередной ослабляющий колени поцелуй, вибрация повторяется.

– Блядь, – шипит Александр и отстраняется. – Прости, надо ответить.

Я смотрю на него невидящим взглядом и лишь молча киваю. Он отходит от меня на шаг, а я просто оседаю на кровать. Ноги совсем не держат.

Пальцы сами ложатся на опухшие от жарких поцелуев губы. Не могу поверить, что так бывает. Как будто я была под каким-то гипнозом. Не отдавала отчет своим действиям. Если бы Громов решил продвинуться дальше и трахнуть меня, не уверена, что я бы смогла его остановить. Что вообще захотела бы остановить.

– Слушаю, – отвечает он на звонок, а я перевожу на него практически невидящий взгляд. Но вижу, как он напрягается, когда собеседник на той стороне сообщает ему какую-то информацию. – Так почисти это. В смысле? За что я тебе бабки плачу, Данила?! – взрывается Александр. – Я в гребаном Париже! И что я могу сделать, окажись на месте? Какое, нахуй, интервью?! Ночью?! Нет, не могу. Буду не раньше полудня. Да блядь! Она со мной. У нее, наверное, роуминг не включен. – Он бросает на меня взгляд, а я продолжаю пялиться на него, даже не соображая, что говорят обо мне. – Ладно, – вздыхает. – Постараемся к утру быть в городе. Да понял я! Ага, до встречи, – добавляет и прячет телефон в карман.

Громов проводит рукой по волосам и поворачивает голову, чтобы столкнуться со мной взглядом.

– Данила требует нашего возвращения, – произносит недовольно.

– Тогда я… я пойду оденусь, – отзываюсь и встаю с кровати на дрожащие ноги. Между бедер все еще пульсирует, и я туго соображаю.

– Мне жаль, что ты не увидишь Париж, – говорит Александр. – В этот раз. Но у нас еще будет возможность прилететь сюда.