После предательства

– Поздно для разговоров, – доносится до меня едва различимый шепот.

Глубокая и знакомая потребность коснуться Яси ревет в моей груди. Я все эти годы ненавидел утро, в которое позволил ей ускользнуть. И все, что эта девушка оставила мне: фантазии о себе, которые мучали меня во снах. Я не мог бороться с ними и не хотел, потому что больше ничего не было.

Сейчас она стоит прямо передо мной, в зоне досягаемости. Господи, блядь, ее задница в чертовом миллиметре, дразнит стояк, натягивающий брюки в паху. Каким-то чудом мне удается совладать с похотью и взять над собой контроль.

Стиснув зубы, упираюсь ладонями в раковину по обе стороны от ее трепещущего тела. Она в ловушке моих рук. И я пиздец как хочу закрыть Ясю в этой ловушке, чтобы она больше не исчезала. Черт. Провожу носом по ее волосам, крепче сжимая раковину, чтобы не упасть на дно ее гребаной сладости.

Прочистив горло, выдыхаю ей в ухо:

– Увы, раньше не было возможности.

Яся не двигается. Ее пальцы подрагивают рядом с моими. Тонкие. Изящные. Без кольца, которое я боялся увидеть.

– Тебе действительно лучше вернуться к семье, Демид. Завтра я уеду, и мы оба забудем об этой встрече.

Раздражение сжимает мою грудь.

– Думаешь, я забыл о тебе, да?

– Да.

– Вот так просто?

Она поднимает на меня равнодушный взгляд.

– Да, Демид. По-моему, у нас и не было никаких сложностей. – Она вздергивает подбородок и давит на мою руку, требуя свободы. – А теперь, будь джентльменом, выйди из женского туалета.

Сука.

Сноп искр рассыпается по моей коже – ее ледяной фасад только что с треском лопнул.

– Убери, пожалуйста, руку, Демид. Я не хочу устраивать сцен.

Ярослава больше не смотрит на меня, не могу сказать о себе того же: чем дольше я наблюдаю, как фасад ее ледяной выдержки тает и стекает с нее каплями, тем сильнее растет напряжение вокруг. Оно обволакивает каждый гудящий под кожей мускул.

Мое дыхание становится тяжелым, когда я прижимаюсь губами к ее уху.

– Я хочу увидеть тебя. Сегодня. После конгресса.

Поднимаю взгляд на зеркало, чтобы успеть поймать растерянность на ее нежном лице. Но получаю гораздо больше. Ее глаза смотрят на мое отражение так, будто она не может решить, что с ним делать: задушить его или поцеловать.

– Ни сегодня. И никогда, – шепчет она, противореча своему горячему взгляду.

– Тогда мы можем простоять здесь весь день и всю ночь, или сколько потребуется, чтобы ты дала правильный ответ.

Мои слова раздражают ее, и она выплевывает недовольство в лицо моему зеркальному двойнику:

– Я не встречаюсь с женатыми мужчинами.

Мой следующий вдох заставляет грудь коснуться ее спины, часть которой соблазнительно обнажена строгим голубым платьем.

Потребность прикоснуться к ней прорастает во мне гребаной одержимостью. И чем больше я запрещаю себе, тем сильнее хочу нарушить свой же запрет.

Какой бы холодной и равнодушной ни казалась Яся, она любезно поднимает со дна моей груди то, что сама же когда-то туда втоптала.

Возможно, мне стоило бы позволить ей уйти и избавить себя от ее общества, продолжить жить дальше в уже привычной рутине, но ее возвращение подобно гребаной вспышке света в сумраке моей жизни.