За твоей спиной

– Своих детей давно пора рожать, Таня, – тихо ворчит мама в трубку. – А ты все за чужим сопли подтираешь!

– Прекрати, пожалуйста!..

Разминая шею, поправляю ворот на платье-водолазке. Лука поднимает уставшие глаза от тарелки и вопросительно смотрит. Я гашу немой вопрос нежной улыбкой, словно говоря сыну, что все хорошо.

– Кто там, мамочка? – все же беспокоится он.

– Бабушка, мой хороший. Ешь, пожалуйста.

– Бабушка, – снова недовольное ворчание. – И вообще, который час, Таня? Почему ты кормишь ребенка ужином так поздно? Почему Герман молчит?

– Герман задерживается на работе, мама. Я разрешила Луке поужинать сегодня не по расписанию.

Открываю дверцу микроволновки и достаю кружку с разогретым молоком. Замешивая какао, посматриваю за окно.

Начало ноября в этом году холодное. Позавчера на землю лег первый снег, а сегодня днем выглянуло солнышко и все подтаяло. Глядя на свое отражение, поправляю светлые длинные волосы и возвращаю штору на место.

– Какой мужчина твой Герман! Господи! Симпатичный, обходительный, зарабатывает много. А как про тебя у папы на юбилее сказал: «Моя Таня самая прекрасная женщина на свете»? Нас поблагодарил за твое воспитание. И часы подарил именные. У отца в части все сослуживцы обзавидовались. Вот только тете Рите с Вадиком твой муж отказался помогать, – опять недовольна она.

– Мама, сколько можно повторять? Герман адвокат в сфере земельного права. Гражданскими делами он не занимается. Это как с больным ухом идти к окулисту, неужели ты не понимаешь?

– Ерунда! А в чем там разница? Адвокат – он и есть адвокат. Называй статьи да с судьей общайся. Вадику пять лет светит…

– Герман дал контакты своих коллег, – напоминаю.

– Ты в курсе, сколько они берут?

– Ладно, мам. Завтра это обсудим. Нам надо поскорее спать укладываться.

– Иди уже, домохозяйка. И зачем мы тебя в МГУ выучили?

– Я не всю жизнь собираюсь дома сидеть…

Отложив телефон, дожидаюсь, пока с тарелки исчезнет хотя бы половина рисовой каши, и подхватываю сына на руки.

Он заливисто хохочет. Эта, казалась бы, простая реакция отдается нежным перезвоном в моем, пусть не родном этому мальчику, но все же материнском сердце. Какой путь, оказывается, нужно пройти, чтобы ребенок просто захотел посмеяться! Сам! Без приказов и уговоров.

– Вау, сколько ты съел! – тоже смеюсь, делая вид, что мне тяжело.

На самом деле, Лука легкий как перышко. Педиатр постоянно говорит про недобор веса, а эндокринолог утверждает, что все в порядке. Я оптимист, поэтому верю последней.

– Мамочка, – трогательно шепчет сын, уже лежа в кроватке.

Мое сердце снова трепещет. Убрав книжку с русскими народными сказками, отзываюсь:

– Да, мой хороший…

– А ты не уйдешь от нас?

– Нет, конечно. Что за мысли? Я без своего Лу-Лу никуда, – обнимаю его и нежно целую в лоб. Путаю русые волосы на макушке. – Засыпай быстрее, скоро папа придет.

– Не хочу, чтобы он приходил!..

– Ты чего? – пугаюсь. Как бы при Германе такое не ляпнул. – Папа тебя любит, Лука. Он просто устает…

Сын засыпает, а я долго любуюсь в тишине тем, как подрагивают тонкие реснички и выравнивается его дыхание.