По прозвищу «Сокол». Том 3

Перемахнул через забор, хотя можно было и через парадный вход. Если здесь что-то происходит, значит, с охраной скверно или её вовсе нет.

Смущала безликая, плещущаяся в ночном чреве тишина. Здравый смысл, наконец пробившийся к рулю, жал плечами и вопрошал: – А чего ты, собственно, ждал? Перестрелку как в шестьдесят восьмом и светошоу?

Ответить самому себе было нечем.

Старался не наступать на скрипучий снег, прыгал по расчищенным тропкам. Ступал по мёрзлой грязи в глубокой колее, прочерченной шинами строительных машин.

Словно ястребы клевали носом строительные дроны, мирно спящие под кирпичным навесом. Его построили в первую очередь, потом будут хранить в нём уборочную технику.

Теплом и уютом пахло со стороны сторожевой будки. Шлагбаум у жилого вагончика, штыри упрятанного в землю забора, словно здесь оборону собирались держать. Тёплый домашний свет лился из вереницы окон, манил заглянуть внутрь.

Я не удержался и похолодел. Мирно дремавший на столе сторож оказался убит. Под ним набежала красная лужа, валялись на полу разбросанные бумаги с канцелярией.

Коснулся рукояти пистолета, вытащил его, сжимая в обеих руках. Нагрянет сюда полиция или СТО-ражи – и у них готовый обвиняемый. Как будто подозрений в Антохиной смерти мне мало!

Словно родной сын пистолет убаюкивал, обманывал слепой надеждой, что уж с ним-то в руках обязательно всё будет хорошо. Будто малое дитя я ждал. Должно произойти нечто, и вот уж тогда обязательно станет ясно, что делать дальше. Больше остального пугала неизвестность.

Она же шептала сомнения в уши: это подстава. Роман решил всё спихнуть на тебя и сейчас услышишь рокот сирен, орущий бас грубости граммофона, и тогда…

Щелчок.

Мозг сработал раньше, воззвал к рефлексам. Я рухнул в снег, перекатился валом за вереницу возносящихся бетонных труб будущих коммуникаций и лишь затем осознал, это выстрел.

Кем бы ни были сегодняшние проказники, но тишину они любили, а потому прихватили глушители. Грохоталом показался собственный «Богатырь». Жми на крюк, и услышат аж в соседнем Храмовске…

Соображал дальше, пытаясь анализировать. Стреляли не по мне и не здесь, но очень близко: иначе не услышал бы ничего вовсе. Где-то на задворках сознания плавала вброшенная слепой надеждой мысль, а вдруг это всего лишь воздушка? У некоторых пневматических стволов такой же характерный звук…

– Ага, – поддакивал едкий сарказм. – А сторож просто граппу пролил да прикорнул. Эка невидаль, каждый день такое!

Вереница щелчков заставила вздрогнуть. Где-то внутри строительных лесов велась отчаянная схватка.

Роман не шутил.

До кого же он добрался, и сколько их здесь? А что, если всё это даже не связано с делом Антохи, а личные проблемы детектива? Мало ли у него врагов?

Разум гоношился: – А наше ли это дело? И что будет, если попросту развернуться, уйти, вернуться домой, прижать к себе Оксанку?

Зря только девчонку напугал.

Зашёл внутрь прогала, где планировалась парадная. По потолку тянулась нить едва дающих свет ламп, словно новогодние гирлянды. Серые голые стены наводили тоску. Здесь ещё только собирались клеить плитку, обои, творить лепнину с облицовкой.