Солнце, уснувшее в ладонях ведьмы

Разобравшись с раной и заклеив висок сразу тремя пластырями для надёжности, я высушила волосы и постаралась уложить их так, чтобы прикрыть след от биты – косых взглядов на сегодня достаточно. Второй удар пришёлся по плечу и вскользь – тут мне повезло больше, рука ныла, но терпимо, и синяк, судя по всему, будет огромный.

Едва я успела сменить пижаму на любимый синий свитер, который мама связала мне на позапрошлый Модранихт, и удобную юбку с карманами, с которой не расставалась со второго курса, в дверь постучали. Я сделала вид, что дома никого нет, и замерла у шкафа, не успев до конца натянуть высокие чёрные гольфы.

– Я слышу, как ты дышишь, ghealach, – раздался из-за двери раздражённый голос Кая.

– Я арестована?

– Что? Нет…

– Тогда проваливай, я не буду болтать с псом Надзора.

За дверью повисла, как мне показалось, озадаченная тишина. Я продолжила спокойно собираться. Закончив с гольфами, открыла шкатулку на столе и вытянула оттуда чёрную ленту чокера. Так, а где я вчера оставила свою чёрную помаду?

– Ты – свидетель и жертва, – наконец отозвался Кай, и голос его звучал более спокойно. – Я должен тебя опросить.

– Я отказываюсь.

– От этого зависит твоя безопасность.

Брехня. Моя безопасность напрямую зависела от того, насколько далеко я буду держаться от чёртова вампира и от Надзора, который казнил моих родителей и чуть не казнил меня – за компанию. Помада нашлась в ящике с тетрадями. Странно, я была уверена, что оставила её на прикроватной тумбочке. Я подошла к настенному зеркалу и стала неторопливо краситься.

– Послушай, Кэтрин, я просто хочу поговорить. Если тебе нечего скрывать, то и бояться нечего.

О, – я закатила глаза, – знакомая песенка. В прошлый раз после этих слов я целый месяц провела за решёткой.

– Мы можем поговорить сейчас или вызвать тебя на допрос. И, учитывая… некоторые обстоятельства твоей биографии, я не могу гарантировать, что в этом случае Надзор вызовет тебя в качестве свидетеля.

Меня передёрнуло. Мудак. Он посмел приплетать к этому всему мою «биографию»? Я распахнула дверь и смерила Кая презрительным взглядом. Тот успел переодеться – натянул толстовку и сменил мокрые спортивки на джинсы. И ведь так и не скажешь, что этот придурок в «конверсах» – следователь. В его взгляде читалось холодное равнодушие – чёртовы надзоровы псы. Я прислонилась плечом к дверному косяку, давая понять, что в комнату Кая впускать не собираюсь.

– Я ничего не знаю. – Я едва размыкала зубы.

– Что ты делала вчера в лесу? – Он не стал ходить вокруг да около. И допрос – а я не сомневалась в том, что это именно допрос, – он начал совсем не с вопросов о случившемся в душе. Его явно не интересовала та часть истории, в которой я была жертвой. Отличный момент, чтобы позвать адвоката, жаль только, что Надзор наличия защитника не предусматривал. Неудивительно, что девяносто девять процентов дел, которые доходили до суда, заканчивались приговором «виновен». Но попасть в тюрьму Надзора ещё не самое плохое – не так уж и редко ищейки убивали подозреваемых во время ареста.