Внебрачная дочь миллиардера

– Но ведь она не может быть такой со всеми? – Я не понимаю, как можно быть настолько озлобленной и бессердечной.

– Конечно, нет. Кроме себя, она любит разве что только Дана, – отвечает Глеб, и где-то в глубине души меня начинает грызть маленький червячок. – Ладно, думаю, что мы и так много времени посвятили разговорам о моей стервозной сестричке.

– Ты так и не сказал о поводе, – напоминаю я.

– Точно! – Ланской легонько стучит себе по лбу, а его следующие слова, кажется, выбивают из моих лёгких весь воздух: – Сегодня Воскресенские узнают пол ребёнка.

– К-какого ребёнка? – запинаюсь я.

– Я вроде говорил об этом, – он переводит на меня удивленный взгляд, но я отрицательно качаю головой. – Алиса беременна.

Перед моим носом открывается входная дверь, и на пороге появляется Воскресенский. Он выглядит взволнованным, что ему крайне несвойственно. Нервное напряжение, в котором он пребывает, моментально передаётся и мне.

– Дан, на тебе лица нет, – обеспокоенно произносит Глеб.

– Машина Кира слетела с трассы, нужно срочно ехать в больницу. Состояние крайне тяжёлое, – Даниил направляется в сторону припаркованного автомобиля Глеба. Едва добравшись до ворот, он останавливается и, не оборачиваясь, добавляет: – Агния, твоя подруга Арина была с ним в машине в момент ДТП.

Без лишних слов Даниил, Глеб и я запрыгиваем в белый внедорожник Ланского и на всех парах мчимся в больницу. Я не знаю, в каком состоянии Арина и тем более не в курсе, как она оказалась с Воскресенским-младшим. Дрожащими пальцами достаю из сумочки мобильный и набираю номер лучшей подруги.

– Риша, ну давай, ответь, – шепчу я в трубку. – Алло, Арина! Как ты?

– Привет, Агния, – слабым голосом произносит она, после чего я слышу в трубке всхлипы. Подруга плачет.

– Мы уже едем в больницу. Что случилось?

– Кирилл не виноват, он уходил от столкновения с грузовиком. Водитель, кажется, заснул по дороге, – Арина уже не сдерживается, захлёбываясь слезами. – Ему сделали экстренную операцию, но его состояние очень тяжёлое, Агги. Мне ничего не говорят, потому что я не родственница.

– Скоро всё узнаем. Мы с Даниилом. А ты не плачь, лучше немного поспи. Я к тебе зайду, дорогая. Как же я рада, что с тобой всё в порядке, – едва слышно произношу я, после чего сбрасываю вызов.

Воскресенский барабанит пальцами по бардачку, будто подгоняя Глеба ехать быстрее. Но Ланской осторожен, чем нервирует Даниила ещё больше.

Несмотря ни на что, хочется подбодрить Даню, найти нужные и правильные слова, но, наблюдая за ним исподтишка, я думаю, что Воскресенскому это совсем не нужно. Ему проще пережить оглушающую боль в себе, чем поделиться ею с кем-либо.

Я вбираю носом воздух и неожиданно осмеливаюсь на то, чего бы в другой ситуации ни за что не сделала. Кладу пальцы на его твёрдое плечо, слегка сжимая. Даниил резко вздрагивает, но мою руку не убирает. Наоборот, к моему удивлению, он осторожно касается нежной кожи, накрывая своей шершавой ладонью.

Как бы я ни отрицала, факт остаётся фактом. Меня с непреодолимой силой тянет к Даниилу, и, надо признаться, от него я чувствую то же самое. Но в данный момент мой жест означает лишь поддержку, и я очень надеюсь, что Воскресенский понимает это.