Седьмой

Мы про это не говорим, но все считают, что Эрих после этого вогнал «шершня» в падшего и ушёл «экспрессом» не ради победы, а чтобы быстро погибнуть и не мучаться. Ходят слухи, что, если совершить самоубийство – не воскреснешь, но Эрих и его команда воскресли. Значит, ангелы тоже не всё знают. Или прикрывают глаза на мелкие нарушения правил?

– Слава! – воскликнул Эрих. – С возвращением, пацан!

– Спасибо, – ответил я.

Эрих протянул руку и похлопал меня по голому животу.

– Ути‑пути, малыш! Вливайся в наш дружный коллектив! Памела?

Памела с невозмутимым лицом задрала водолазку, продемонстрировав мне крепкие молодые сиськи.

– Летай хорошо, расти долго и настанет момент – ты их не только увидишь! – торжественно пообещал Эрих и заржал.

– И тебе того же, подрастай, малыш, – мрачно ответил я.

Не нравится мне этот идиотский ритуал, придуманный Эрихом. Он великолепный пилот, хороший командир, причём не отсиживается за «пчелами», а сам рвётся в бой. Но не нравится он мне и всё.

На мгновение губы Эриха сжались, но он тут же улыбнулся.

– Отдыхай, Слав.

«Слав» прозвучало почти как slave. Значит, я зацепил его больное место – низкий рост и детское личико.

– Спасибо, – ответил я миролюбиво.

И закрыл дверь.

Ссориться с командиром крыла – не лучшее дело. Но дальше Сатурна не пошлют, ниже «пчелы» не разжалуют.

Зевнув, я снял грузилово, ботинки, стянул штаны и забрался под одеяло. Комнатный искин отследил мои движения и начал плавно гасить свет. Из кондиционера стало задувать прохладой.

«Думаешь, зря?» – спросил я Борю, закрывая глаза.

«Посмотрим», – ответил он рассеянно.

И я почти сразу уснул.

Чтобы увидеть свет.

Солнце било в глаза сквозь колпак кабины.

Я был за штурвалом.

Вот только штурвал был странный, кабина странная, пульт странный, противоперегрузочный костюм на мне странный, и я сам тоже!

Размер своего тела, не рост, а именно размер в целом, всё от роста до пропорций тела, учишься ощущать очень быстро, после первого‑второго воскрешения. Сейчас я был здоровенный, ну метр восемьдесят минимум, я был во взрослом теле!

И в кабине незнакомого мне истребителя! То, что аппарат военный, а не какая‑нибудь грузопассажирская лоханка, я задницей чуял.

– Боря! – заорал я.

«Тихо, я тут!» – отозвался альтер.

За спиной ревел двигатель. Незнакомо, в непривычной тональности. Кокпит был странный, вроде и похожей конфигурации на «пчелу», но другой. Передо мной торчала стойка пульта с диким количеством индикаторов и экранов. Мой взгляд метался, пытаясь понять, что здесь к чему относится, где управление главными двигателями, где маневровыми, где жизнеобеспечение и где огонь. Индикаторы внешнего и внутреннего радиационного фона вообще не пойми где, а как без них? На экранах какая‑то хрень, совершенно непонятные сетки координат. Все надписи на русском, почему‑то совсем не используется английский, даже там, где это удобнее. Мои ладони в толстых шершавых перчатках сжимали какие‑то ручки, усеянные кнопками. Я чувствовал перегрузку, вжимающую меня в кресло.

«Слава, соберись!» – рявкнул альтер. «Соберись и не двигайся!»