Люблю. Ненавижу

После этого случая папа сильно переживал. Добавил по периметру камеры. Подключил вневедомственную охрану. Но разве камеры и охрана спасут меня, если кто-то проникнет в дом здесь и сейчас через ворота, которые я оставила открытыми? И даже кричать бессмысленно – вокруг дома разбит сад, до соседнего участка – минимум сто пятьдесят метров.

Вязкие щупальца страха берут меня за горло. Тело прошибает холодный пот. Вышедшее на максимальные обороты сердце разрывает клетку ребер.

Как я могла быть такой беспечной?

Стараясь не издавать лишних звуков, осторожно подхожу к двери и прислушиваюсь. Голоса становятся громче. Они мужские, и их как минимум двое.

Лихорадочным взглядом сканирую комнату, надеясь отыскать какой-нибудь предмет для самообороны, но нахожу лишь фарфоровую статуэтку, которую Марина в прошлом году привезла из Италии. Ерунда для защиты от преступников, но выбирать не приходится.

Хватаю статуэтку дрожащими пальцами и прижимаю к груди. Не уверена, сможет ли эта штуковина нанести ворам реальный вред, но остаться совсем беззащитной…

Разговоры стихают. Тяжелые шаги поднимаются вверх по лестнице и замирают на пороге той самой комнаты, в которой я нахожусь. Прижавшись к стене слева от двери, задерживаю дыхание и замахиваюсь.

Скрип петель. Сердце в пятки. Адреналин в кровь. В зону моей видимости попадают широкие плечи, обтянутые черной футболкой, и выстриженный затылок с шапкой темных волос. На первый шаг неизвестного захватчика по паркету я отвечаю резким движением у него из-за спины. Целюсь в затылок, но рука с зажатой статуэткой обрушивается на плечо – слишком уж высоким оказывается вор.

– Блять, какого хера? – звучит сочное ругательство, а мое запястье моментально попадает в жесткий капкан горячих пальцев.

Этот голос, чужой, но знакомый на каком-то глубоком интуитивном уровне, запускает волну тремора, бегущего по моему телу от макушки до пят. Я цепенею. Фарфоровая статуэтка словно увеличивается в объемах и выскальзывает из моих ослабевших пальцев, с звонким треском падает на пол, раскалывается пополам. Я вздрагиваю. Жадно хватаю ртом воздух и шокировано смотрю на широкоплечего мужчину, ощущая как жжет кожу в том месте, где его ладонь бесцеремонно сжимает мое запястье.

Это не вор. Не захватчик. Это человек, которого я страстно мечтала увидеть все эти годы и одновременно страшно этого боялась. Передо мной стоит мой несомненно повзрослевший сводный брат.

Глава 3

– Что ты здесь делаешь? – чужим голосом произношу я, едва оправившись от шока.

Облизываю пересохшие губы, невольно пробегаюсь взглядом по раздавшимся плечам, волевому подбородку с тенью щетины и пухлым губам, пока, наконец, не сталкиваюсь с пронзительной синевой колючих глаз.

– А ты не понимаешь? – голос Ильи звучит холодно и надменно.

Непривычно. Раньше он не был таким. Хотя… Наверное, я не очень хорошо помню, каким он был тогда. В те три месяца, что он провел в этом доме, я была чересчур отравлена ревностью к нему и Марине, чтобы обращать внимание на детали.

– Можешь отпустить? – прошу я, взглядом указывая на зажатое им запястье, и добавляю в свое оправдание: – Я думала, в дом проникли воры.