Снежные искры
Ему говорили, что нынешняя хозяйка усадьбы категорически не идёт на компромиссы, но он не ожидал, что её решимость окажется столь… обескураживающей.
Мужчина не чувствовал ничего, кроме интереса и желания довести дело до логического конца – заключить сделку.
Упорство девушки могло бы раздражать, но вместо этого пробуждало азарт. Ему стало интересно узнать, где тот предел, на котором этот «воробей» уступит и подпишет контракт. У всех есть своя цена! Это он знал точно.
– Я здесь, чтобы обсудить дело… Вы же госпожа Олеся Карпенко? Хозяйка усадьбы? – начал он твёрдо. Он привык сразу получать всё и не рассчитывал на сопротивление. – У меня есть предложение, которое…
– Вы называете этим своим «предложением» попытку стереть историю моей семьи с лица земли? – перебила его Олеся. – Спасибо, мне неинтересно.
Она попыталась закрыть дверь прямо перед его носом, но Максим успел подставить руку.
– Послушайте! Я не хочу с вами ссориться. Но давайте будем честны: этот дом разваливается. Вы одна не справитесь с его содержанием. Продайте его, получите деньги и…
– И что? – её голос стал громче, почти с надрывом. – Купить себе квартиру в серой бездушной многоэтажке? Забросить всё, что строили несколько поколений моей семьи? Вы даже не представляете, что для меня значит этот дом, а уже диктуете, что мне делать и как жить!
Максим выдохнул, пытаясь сдержаться. Почему он не посмотрел в офисе досье на эту дамочку, а бросил все дела и умчался к чёрту на рога? Устал… Просто устал от рутины офиса. Захотелось развеяться и в очередной раз показать своим подчинённым, что у него всегда всё получается.
Эта Олеся Карпенко была упряма, это он понял сразу. Но он тоже не привык отступать. Молча выдержал паузу, глядя ей прямо в глаза, и продолжил:
– Я предлагаю вам разумный выход. Этот дом действительно… – бизнесмен замолчал, подбирая слова. Усугублять негативное впечатление о себе Максиму не хотелось, – требует слишком много ресурсов. Мы можем отреставрировать усадьбу, и она войдёт в курортный комплекс. В память о вашей семье мы назовём его…
– В память? – она рассмеялась коротко и горько. – Вы не понимаете. Этот дом – это не просто стены и крыша. Это запах бабушкиного пирога, это шорох страниц, которые я читала здесь в детстве, это рождественская ёлка в бальном зале. Вы хотите стереть всё это и заменить на какие-то SPA-салоны?
Максим молчал. Он не ожидал такого напора. Женщина перед ним была похожа на маленький смерч – сильная, резкая, но без сомнения уверенная в своих словах. Взгляд её горел яростью, и Максим отметил это с холодной прагматичностью.
Его ничуть не задели её слова, как человека, но как профессионал, он не привык, чтобы ему так грубо перечили, особенно на своём «поле». К нему шли на переговоры подготовленными, взвешивая каждое слово, а тут… Он столкнулся с чем-то совершенно иным: не с обдуманным торгом, где важна выгода от сделки, а с эмоциональной обороной.
И чем сильнее распалялась хозяйка дома, тем привлекательнее выглядела. Максим вдруг понял, что не слышит её, а смотрит на то, как искрятся её глаза, как порывисто двигаются красивые кисти с тонкими длинными пальцами. Её щеки, раскрасневшиеся от гнева, и даже звонкий голос – всё это завораживало.