Извращенные эмоции

Я всякое о нем слышала. И видела его в клетке. Единственным моим утешением было лишь то, что я сомневалась, что ему удастся сломить меня больше, чем ломали все эти годы.

Я не могла оторвать глаз от кипенно-белых простыней, таких же, как мое платье. Символ невинности, который не имел ко мне никакого отношения.

– Это – ваши традиции, не наши, – промолвил Нино спокойно, но достаточно громко, чтобы выдернуть меня из размышлений.

Я придала лицу невозмутимое выражение.

– Зачем же тогда им следовать? – Я обернулась. Меня выдал голос. Слишком тихий и с нотками ужаса, который, как я надеялась, он принял за страх, нормальный для девственницы.

Он находился совсем не так близко ко мне, как я ожидала. Он даже на меня не смотрел. Стоя возле стола, он читал записку, в которой моя тетя поздравляла нас со свадьбой. Положив ее обратно, он взглянул на меня. В выражении его лица не было ничего, что вселяло бы в меня надежду. Ни доброты, ни жалости. Это был чистый лист. Восхитительно холодный, с пустыми серыми глазами, безукоризненно подстриженной бородкой и зачесанными назад волосами.

Покачав головой, он убил последнюю надежду, которая у меня оставалась.

– Семья хочет крови, и она ее получит.

Он был прав. Именно этого ждала моя семья, и я должна была ей это предоставить, вот только крови она не получит, а мой муж поймет, что его трофей испорчен. Каморра отменит соглашение. Этот брак выведет моего мужа из себя, а я останусь жить изгоем.

Это станет моим крахом. Моя семья от меня отвернется. После этого никто и никогда не захочет на мне жениться, а незамужняя женщина в нашем мире и вовсе обречена.

Он начал расстегивать рубашку: спокойно, аккуратно. Наконец он сбросил ее, обнажив шрамы и татуировки – их было очень много и выглядели они пугающе – и стальные мускулы. Я отвернулась. Сердце у меня колотилось как бешеное. В нем скребся ужас, подобный тому, что я испытала много лет назад. Мне нужно было его обуздать, найти какой-то выход из этого замешательства. Я должна была спастись: не от его притязаний на мое тело, но от потери самообладания.

Я полезла в сумочку, висевшую у меня на плече, и достала из упаковки таблетку. У меня перехватило горло, и я не была уверена, что смогу проглотить ее без воды, но в том состоянии, в котором я сейчас находилась, поход в ванную казался чем-то невозможным. Я не была уверена, что справлюсь, не сорвавшись.

Трясущимися пальцами я поднесла белую таблетку ко рту. Нино остановил меня, обхватив за запястье. Я взглянула в его прищуренные глаза. Я даже не слышала, как он подошел.

– Что это? – жестко спросил он.

Я ничего ему не ответила. Мне было слишком страшно, чтобы подобрать слова. Свободной рукой он залез в мою сумочку и, достав оттуда упаковку, пробежался взглядом по описанию лекарства. Отбросив коробочку в сторону, он взглянул на меня своими серыми глазами и протянул мне ладонь.

– Отдай мне таблетку.

– Ну пожалуйста, – умоляюще прошептала я.

На его красивом, холодном лице не отразилось ни тени эмоций.

– Киара, отдай мне таблетку.

Я бросила лекарство ему в ладонь, и он отшвырнул таблетку в сторону. У меня на глаза навернулись слезы. Как же я смогу обуздать свой страх и приглушить воспоминания, если мне нечем себя успокоить?